Земская школа
После скоропостижной смерти нашего отца мама твердо решила работать учительницей в земской школе. Одним из необходимых условий для этого было – не иметь своих детей, то есть быть незамужней. Во всех гимназиях классные дамы и директрисы были незамужними женщинами, но для мамы было сделано исключение, потому что она была в очень хороших отношениях с родителями первой папиной жены, отец которой был членом городской управы в Елисаветграде. Городская управа – это сегодняшняя мэрия, только «мэрия» – не по-русски звучит, не по-нашему…
В 1913 году мама поехала смотреть на земскую школу на окраине Ананьева, где ей предложили работать учительницей. Это была огромнейшая усадьба, и на ней стояло три здания: школа из красного кирпича, тогда она казалась мне очень большой, и два домика для семей учителей с сараями. И наш сарай уже был полон дров – для нас!
Во дворе школы была большая аллея из старых акаций, стволы можно было обхватить только вдвоем… В мае все деревья сплошь покрывались цветами. Не поверите, но до сих пор помню, как они дурманяще благоухали весной – на всю округу!
Школа была построена в конце девятнадцатого века. Тогда по всей России, а особенно на юге, который был побогаче, строились земские школы, и все – по одному проекту. Деньги на строительство выделялись из уездных, а если перевести на сегодняшний язык – из районных средств.
Образование в то время было необязательным, в земские школы шли только те дети, которые по-настоящему хотели учиться. Отпуск учителей в земской школе определялся, если можно так сказать, зеленой травкой: как только она появлялась (у нас, на юге это было рано, в апреле), – занятия прекращались. Дети отправлялись не на каникулы – отдых, как в наше время, чтобы ничего не делать, лентяйничать, а на каникулы – тяжелую работу по дому и на земле.
А так как семьи у крестьян были очень большие, то первые дети были первыми помощниками взрослых. Дети работали с малых лет: в четыре года пасли гусей, а те, которые были постарше, – становились няньками младших братишек и сестренок, когда взрослые уходили в поле работать. Женщины тогда часто рожали, а детей не с кем было оставить – ни яслей, ни детских садиков. Все дети трудились изо всех сил, помогая старшим.
Наша школа была двухкомплектная, то есть в ней было два учителя. Классы назывались отделениями. Кто оканчивал все четыре отделения, то есть четыре класса, считался, да и не только считался, но и был, по существу, очень грамотным человеком.
В нашей школе было два больших, очень светлых класса, потому что окна в них тоже были большими. Еще имелись два довольно широких коридора и учительская, в которой находилась самая настоящая русская печка, хотя печки на Украине чаще были голландскими, встроенными в стену. Топили наши школьные печи самой обыкновенной соломой, остававшейся после обмолота урожая. Осенью во двор школы крестьяне везли большие возы этой соломы и складывали ее в одну громадную скирду, которая занимала почти половину школьного двора. Такое вот топливо в наших почти безлесных степях было! Топили печи из коридора.
Замечательный человек работал в нашей школе – сторож Василий. Он был уже старенький, с седой бородкой, и каждый день приходил в школу в четыре часа утра, никогда не опаздывая. Начинал он свою работу с того, что топил печи, непрерывно подкидывая в них солому, как кочегар – уголь в топку паровоза, пока все помещения не прогревались. Следил он за этим исправно, в школе всегда было тепло.
К началу занятий для нас отремонтировали старый, крытый камышом домик во дворе школы, и получилась хорошая квартирка – две большие комнаты, маленькая кухня, коридорчик и … телефон! Кстати, телефон был только один, и считался школьным, но мы могли по нему разговаривать, с нашими родственниками из Елисаветграда, моими тетками, у которых тоже были телефоны. Аппарат стоял на низеньком столике, и чтобы снять трубку, я на этот столик залезала с ногами. Если кому-то ночью был нужен телефон, мы всегда дверь открывали. Мало ли какая беда у человека могла случиться!
Земские школы строились в деревнях и на окраинах городов. Учились там, в основном, дети из небогатых семей, но все, как говорится, было здесь на высоком уровне, а уж учитель был самым уважаемым человеком. Как эти деревенские дети хотели учиться! Не то, что сейчас, когда учатся из-под палки, учителям сплошь и рядом грубят, да что тут говорить!
Заработная плата у учителя, или, как тогда говорили, жалованье, была 28 рублей 20 копеек в месяц, до сих пор помню. Квартира и дрова были казенными, то есть бесплатными, да добавьте еще большой участок земли… Если пересчитать – в несколько раз больше теперешней учительской зарплаты будет!
Директора в школе не было, просто один из учителей отвечал за материальную часть. Но у земских школ были инспекторы. Они регулярно приезжали инспектировать школы и с земскими учителями всегда очень уважительно разговаривали. Когда к нам приезжал «наш» инспектор, Михаил Орестович, то первым делом, извините, он проверял школьный туалет, который находился на дворе. Асфальта тогда не было и в помине, и погода бывала всякая, и грязь непролазная осенью… А туалет должен был быть всегда идеально чистым!
Михаил Орестович, не побоюсь сказать, был выдающимся человеком. Он никогда не требовал какого-то чинопочитания, входил во все нужды учителей, всегда старался выполнить, что от него зависело. Его, по рассказам моей мамы, очень уважали как педагоги, так и начальство.
Как я уже говорила, в школе было две учительницы. И «старой» учительнице, и маме была выделена земля, большие участки. Сами они на них работать, конечно, не могли, поэтому нанимали работников, с которыми осенью расплачивались частью урожая. Кстати, у второй учительницы, Марии Степановны, были и лошади, и коровы, и свиньи – целое хозяйство.
